Тяжесть венца - Страница 169

К оглавлению

169

– Оливер… Мой друг… Друг до самого конца.

Он вдруг упал на колени на ступени возвышения, застонал, вцепился единственной рукой в свои волосы и с силой рванул их.

– Простите меня! Это все я… О, если бы я ничего не сказал вам тогда, Тирелл увез бы вас…

– Тирелл… – тихо повторила Анна, чуть нахмурясь, словно что-то припоминая.

Джеймс медленно подошел к ней.

– Моя королева…

Она безо всякого выражения долго смотрела на него.

– Джеймс… Ты вернулся…

– Я… Я привез тебе голову Дайтона.

Она смотрела на него, словно не понимая. Потом губы ее дрогнули.

– Джеймс, простишь ли ты меня когда-нибудь? Простишь ли, что я убила наше дитя?

У него опустились руки. Страшный сверток с глухим стуком упал на плиты пола.

– Анна… Я так люблю тебя!.. Господи, зачем? Ты должна жить ради тех, кто тебя любит. Ради своего сына…

Он вдруг замолчал, колеблясь. Но нет! Он должен сообщить ей, что случилось.

– Дэвид, подойди.

Он взял мальчика за плечи.

– Я убил негодяя, скрывавшего его от вас. И теперь в Нейуорте будет править новый Майсгрейв. Дэвид жив, Анна!

Ресницы королевы дрогнули, в глазах появился блеск. Каким-то чудом она приподнялась и сумела сесть. И улыбнулась, став вдруг удивительно прекрасной, прежней Анной Невиль.

Дэвид кинулся к ней.

– Это она! Это мама!

Анна вновь упала на подушки, все еще держа его руки в своих и улыбаясь.

– Мой мальчик! Мой Дэвид! Мой маленький Майсгрейв! Ты не умер!.. Как же ты красив, сын мой!

Дэвид вдруг заплакал, прижимаясь к ней.

– Мама, мамочка моя, не умирай! Я буду так любить тебя! Я увезу тебя домой, в Гнездо Орла.

Анна улыбнулась нежно и печально.

– Увы, сын мой, это невозможно. Слишком много ошибок совершила я в жизни, и такая неразумная женщина, как я, стала бы тебе дурной советчицей. А ты возвращайся. Там холодный ветер и война, однако нигде на свете больше нет такой свободы… И нигде тебя так не ждут, как там, в замке на скале. Там твой дом. Там могила твоего отца. Там твои земли, и они ждут своего Майсгрейва. Ну же, не надо плакать, рыцарь!

Она осторожно отерла слезы с его лица.

– Ты помнишь, как я отшлепала тебя, когда ты писал с крепостной куртины на головы шотландцев?

Он поглядел на нее удивленно и вдруг улыбнулся.

– Помню.

– А помнишь большую бомбарду на старой башне? И наш сад, где я рассказывала тебе и Кэтрин сказки? Кэтрин теперь графиня Хантингтонская, и ты обязательно должен побывать у нее. Ты ведь помнишь сестру, мой мальчик?

Он не хотел уходить. Поведал о своей другой матушке, сказал, что заберет ее к себе. Такой серьезный и решительный прежде, он вдруг почувствовал себя маленьким мальчиком рядом с этой женщиной. И вновь заплакал, когда почувствовал, что она мягко отстраняет его от себя.

– Ступай, ступай, – едва слышно шептала она побелевшими губами. – Оливер! Где ты! Почему здесь так темно?

Она почувствовала сильное пожатие его руки.

– Нол… Дэвида оставляю на тебя. Поклянись мне…

Последний всплеск сил, вызванный радостью от встречи с сыном, угасал в ней. Голос ее стал тихим, она говорила с трудом:

– Оливер, ты ведь будешь служить новому Майсгрейву? Если ты останешься с ним – я буду спокойна.

– Вы можете быть спокойной, миледи. Я буду с ним.

Анна слабо улыбнулась. Потом сделала знак рукой и, когда мальчик наклонился, поцеловала его в лоб.

– Храни тебя Господь и Пречистая Дева, Дэвид. Будь счастлив. А теперь иди. Я хочу знать, что ты уехал туда… На свободу.

Она видела, как ее сын в последний раз оглянулся в дверях. И вдруг подумала, что в Нейуорте его сразу признают. Дэвид ведь так похож на нее…

Потом Анна устало закрыла глаза.

– Дебора!

– Я здесь.

– Побудь со мной, дорогая моя.

Анна подняла веки и поискала взглядом кого-то. Увидела Джеймса, молча стоявшего у стены. Он приблизился, взял ее руки в свои и припал к ним губами. Ее пальцы чуть дрогнули.

– Джеймс… Прости меня. Я была счастлива с тобой…

Его плечи затряслись от беззвучных рыданий.

– Не надо. Иди. Как жаль… Я могла бы полюбить тебя. А теперь иди, а то уже ночь.

Он медленно выпрямился.

– Я отомщу за тебя.

– Нет. Я освобождаю тебя от клятвы. Ты должен уехать, Джеймс. Я не хочу, чтобы Ричард знал, что ты ради меня приезжал в Вудсток. Я не хочу, чтобы он погубил тебя. А месть… Отмщение принадлежит Господу!

Анна закрыла глаза, что-то беззвучно шепча. Другое имя. И улыбнулась спокойно, блаженно. Они скоро встретятся там… за облаками и радугой. Как же долго он ждал ее!

Тирелл вышел. В комнате осталась одна Дебора. Она молча смотрела на лицо королевы, держа в своих теплых ладонях ее руку. На дворе стало темно, будто глубокой ночью. Кто-то истошно кричал. Шумел ветер. Его порыв ворвался в распахнутое окно, пламя свечи резко заколебалось и погасло.

Дебора продолжала сидеть возле королевы, сжимая в ладонях ее холодеющую руку. Время шло, и тьма стала рассеиваться, словно близился легкий рассвет. По-прежнему шумел ветер и кричали люди, но теперь уже иначе – с надеждой, с хвалой Господу. Кто-то запел. Заиграли трубы.

В опочивальне стало светло, и ясный луч лег на бледное лицо Анны Невиль. Оно было спокойно и прекрасно. Королева была мертва.

Эпилог

22 августа на Босуортском поле одна против другой выстроились две армии: под алым стягом с Белым вепрем и английскими львами стояло войско короля Ричарда III Йорка, под бледно-зеленым знаменем с красным Уэльским драконом – армия Генри Тюдора, графа Ричмонда.

Король Ричард, в сверкающих доспехах, в шлеме, поверх которого была надета золотая корона, на великолепном белом коне объезжал свои войска. Он всегда предпочитал белых лошадей, правда, одно время ездил на прекрасном вороном жеребце Бекингема, но этот конь был слишком норовист и однажды сбросил его величество. При падении Ричард повредил левую руку, и она у него с тех пор плохо действовала.

169